Позавчера мне позвонили с радиостанции «Свобода» и любезно попросили сказать несколько слов о референдуме 12 июня 1991 года… Спасибо, что напомнили. Ведь ровно двадцать лет назад на берегах Невы произошло чудо!

В тот день в Северной столице России состоялся референдум по вопросу возвращения его исторического названия – Санкт-Петербург. Одновременно в городе выбирали тогда первого мэра, а в РСФСР – первого президента. С президентом и мэром было всё более или менее ясно – на эти должности уверенно проходили соответственно Ельцин и Собчак. А вот с названием города было не так просто… Нужно пожить в СССР, чтобы понять, насколько крамольной и совершенно безнадёжной казалась тогда сама мысль замахнуться на имя «Великого Ленина», да ещё в «Городе Ленина»!

Не буду описывать здесь всех перипетий ожесточённой политической и идеологической борьбы, бушевавшей вокруг названия Северной столицы и предшествующей референдуму: в своё время об этом уже говорилось (см.: Иванов И.Б. Движение за Санкт-Петебург: история зарождения, борьбы и победы // Вестник РОВС, 2003, №6-7.). Скажу лишь о июньских днях того незабываемого 1991-го.

То, что Движение за Санкт-Петербург добилось вынесения вопроса о названии города на референдум – уже было огромным успехом. Дался этот успех отнюдь не легко, и стоил он двух лет напряжённых трудов многих людей, общественных и политических организаций, в том числе, группы депутатов Ленсовета, преодолевавших упорное сопротивление коммунистов и мэра Ленинграда Собчака (Анатолий Александрович числился тогда «верным ленинцем» и поначалу активно выступал против возвращения Санкт-Петербургу исторического имени – этот факт сейчас старательно вычёркивают из его биографии).

Но добиться проведения референдума – это была только половина дела. А вот как было на референдуме при существовавшей тогда расстановке политических сил победить?! Ведь борьба за возвращение имени святого Апостола Петра велась в очень неравных условиях. Движение за Санкт-Петербург никто не финансировал и административной поддержки ему никогда не оказывал. Митинги, пикеты, сборы подписей, печатание и распространение листовок – всё это участники движения организовывали на свой страх и риск, вопреки официально проводимому в стране политическому курсу, в свободное от работы и учёбы время, рассчитывая только на себя и на финансовую поддержку из… собственных скромных зарплат и студенческих стипендий…

А с другой стороны им противостояли многомиллионные, профессиональные, хорошо структурированные, не стеснённые в финансовых расходах КПСС, ВСЛКСМ, КГБ и целиком находившиеся в их руках СМИ – газеты и телевидение. Коммунистам, например, ничего не стоило в рабочее время снять с предприятий города несколько тысяч рабочих, служащих, добавить к ним тысячу-другую курсантов военных училищ и провести с помощью этой оплаченной массовки показательный митинг в поддержку названия «Ленинград». Не говоря уже о бесчисленных сфабрикованных «письмах трудящихся», заказных статьях и пропагандистских сюжетах на ТВ.

Силу этого монстра в первой декаде июня 1991 года мы ощутили в полной мере. Коммунисты нас тогда просто задавали своим информационным потоком. На каждую нашу публикацию, на каждое наше выступление в СМИ они отвечали десятками своих. Противостоять этому было просто нереально. И умом мы понимали, что в преддверии референдума информационную войну против КПСС начинаем проигрывать по всем статьям: очень уж неравны были возможности.

В победу верили сердцем: к тому времени люди положили на алтарь этой идеи уже слишком много сил, и твёрдо знали, что в городе и стране идею возвращения исторического имени Санкт-Петербургу поддерживают многие. 9 сентября 1990 года мы это продемонстрировали, выведя на Дворцовую площадь не менее 50 тысяч своих сторонников! Столь масштабных антикоммунистических акций в Северной столице не видели за все годы перестройки.

Но информационный фон, созданный КПСС-КГБ накануне референдума, как будто свидетельствовал уже о другом… Партийная пропаганда из каждой щели ревела о «горячей поддержке трудящимися» имени Ленина, а сторонников Санкт-Петербурга всячески замалчивала или обвиняла во всех мыслимых и немыслимых преступлениях… Поэтому за несколько дней до референдума некоторые участники движения за Санкт-Петербург расценивали наши шансы на победу весьма пессимистически.

10 июня при поддержке нескольких творческих коллективов и отдельных артистов, мы провели на Дворцовой площади митинг-концерт в поддержку возвращения исторического названия. Но день был рабочий, время тоже рабочее, и потому участников собрали очень мало, что пессимизма добавило… Коммунисты по этому поводу злорадствовали в «Ленинградской правде», уже предвкушая свою победу.

11 июня, накануне референдума, агитация официально была уже запрещена. Красные же под тем или иным видом продолжали массированную обработку мозгов населения: они ещё были полными хозяевами положения. В ответ мы напечатали небольшие листовки с призывом не поддаваться на провокации коммунистов, и отправились их расклеивать в… «Ленинградский ордена Ленина метрополитен имени Ленина» (именно так по-идиотски называлось тогда питерское метро). В метро – потоки людей, громадная «читательская аудитория»… Клеили листовки прямо в вагонах поездов. Но что такое пачка листовок на многомиллионный город!

Листовки в метро – это, конечно, был уже жест отчаяния, мальчишество. Только другой возможности как-то информационно противостоять пропаганде КПСС накануне голосования не было: интернета ведь ещё не существовало.

Вечером 11 июня 1991 года мы собрались у стен Петропавловского собора, принесли икону и отслужили молебен о возвращении Граду Петрову имени Святого Апостола. Молились прямо на улице, с южной стороны собора, так как в самом соборе молиться в советское время было запрещено: там был «музей». На молебне присутствовало человек 100-150 из самых разных организаций – практически весь руководящий и направляющий актив движения за Санкт-Петербург. Помню, после молебна кто-то подошёл к нам и мрачно пошутил: «Если завтра сторонники Петербурга победят, то эта икона станет чудотворной!»

Да, многие люди, даже из числа тех, кто сам ратовал за Санкт-Петербург, не верили, что народ сможет одолеть на референдуме коммунистического монстра. Мы уповали только на Господа Бога и на то, что никакие пропаганда и агитация не смогут сбить с пути думающего, свободно мыслящего человека. И чудо свершилось!

Вопреки потокам фальсификаций, всем ухищрениям и невероятному пропагандистскому давлению со стороны коммунистов, 54,86 % голосовавших отдали свои голоса за Санкт-Петербург. Коммунисты набрали 42,68 %. Верховный Совет РСФСР поспешил заявить, что «опрос о переименовании города Ленинграда… не может иметь юридической силы»… Но всем было ясно, что это была первая за все годы перестройки победа народа над тоталитарной коммунистической системой. И очень символическая. По сути – самый первый шаг на пути к декоммунизации страны.

Увы, тогдашняя правящая верхушка – и коммунистическая, и сменившая её «демократическая» – сделала всё, чтобы шаг этот стал по возможности и последним…

А историческое имя Санкт-Петербургу удалось вернуть только после провала ГКЧП, на волне всенародной эйфории и растерянности советской элиты, царивших в короткий период августа-сентября 1991-го.